В тот день, когда всё перевернулось, я увидел его. Он стоял на обочине и голосовал. Маленький мальчик лет шести. Совершенно один на пустой трассе.
     В это утро я возвращался домой после ночной смены. Время было раннее - только-только перевалило за восемь утра, - а он уже стоял на дороге, поджидая попутку. Кругом только степь, и ни одного хотя бы маленького домика даже на горизонте. Только одинокий вяз стоял чуть поодаль от того места, где стоял этот малец.
     Я очень редко брал попутчиков, голосовавших на дороге. Только когда видел, что им действительно нужна помощь. Моя или чья бы то ни было. Это был как раз такой случай. Я единственный, наверное, в этот час ехал по трассе, соединяющей два маленьких городка. В одном я жил, в другом - работал. И неизвестно сколько бы ещё проторчал этот малец тут, если бы кто-нибудь его не подобрал.
     Остановившись рядом с мальчиком, я посмотрел на него через открытое боковое окно. Он робко опустил руку и посмотрел на меня.
     Его взгляд был слишком спокойным и уверенным для шестилетнего ребёнка, который оказался здесь абсолютно один. Он смотрел на меня испытывающе, как будто только что задал вопрос. Возможно он не решался заговорить со мной первым, боялся меня. Но боязни в его глазах я не видел. Здесь было что-то другое. Совсем не детское. И это что-то подталкивало меня ещё больше помочь ему.
     - Парень, тебе куда? - я улыбнулся как можно более дружелюбно, чтобы не напугать мальчика, но, по-видимому, это не произвело на него никакого впечатления - он продолжал стоять, глядя на меня, как будто изучал.
     - Тебе в Плёс? - я спросил уже громче, подумав, что, возможно, малыш не расслышал из-за урчания мотора моей «шестёрки» первый вопрос.
     Он выждал секунд пять, как будто обдумывая услышанное, и нерешительно кивнул. Я про себя отметил некоторую неувязку в действиях и в выражении взгляда этого мальчугана. Но сам даже не представлял, что делал бы на его месте, окажись я в степи совсем один да ещё в таком возрасте.
     - Ну тогда нам по пути! Запрыгивай!
     И распахнул перед ним дверцу. Он забрался и я надавил на газ. Автомобиль недовольно заурчал, но тронулся.
     Я взглянул на своего маленького попутчика: светловолосый паренёк лет шести с коротко подстрижеными волосами без какого-то определённого выражения смотрел перед собой на исчезающую под колёсами машины дорогу.
     - Тебя как зовут? - Я перевёл взгляд на пустое шоссе.
     В ответ - лишь молчание.
     Снова обратился к мальчику и нравоучительно изрёк:
     - А твои родители знают где ты?
     Он продолжал безразлично смотреть перед собой, покачиваясь в такт колебаниям автомобиля.
     Я понял, что не вытяну из него ни слова. Быть может он вообще не разговаривает, ведь наше с ним общение ограничилось лишь нерешительным кивком с его стороны. И уж точно парень меня не боялся - с таким отсутствующим выражением лица, какое было в этот момент у него, может сидеть только слабоумный ребёнок, но никак не испугавшийся и от страха проглотивший язык.
     С твёрдым намерением добраться до города и первым же делом передать мальца в руки врачей я уставился на дорогу, ощущая некоторую неловкость, охватившую меня.
     Вдруг белобрысая головка повернулась в мою сторону. Он посмотрел на меня своим затуманенным стеклянным взглядом. В этих глазах молнией промелькнуло что-то, насторожившее меня, тут же исчезнув. Только теперь я обратил внимание на зрачки. Его зрачки. Они были белого цвета: такие пустые дырочки на тёмном фоне радужной оболочки. Детский рот расплылся в улыбке - маленькой демонической улыбке, обнажавшей белые молочные зубы, - и произнёс:
     - Сегодня будет туман.
     Педаль тормоза впилась в резиновый коврик на полу. Я грудью навалился на баранку, головой чуть не встретившись с лобовым стеклом. Глаза инстинктивно зажмурились, ожидая удара. Но его не последовало. Тело с силой откинуло на спинку сиденья. Машина встала как вкопанная.
     Я открыл глаза и медленно перевёл их на дьяволёнка.
     Пассажирское сиденье было пусто.
     Он исчез.
     Перед глазами стояло детское радостно-озлобленное лицо, повторяющее одну фразу: «Сегодня будет туман»...
     Взгляд застыл, прикованный к чуть примятой обивке кресла, и не хотел ни на миг от неё отрываться.
     Сегодня будет туман...
     Кое-как совладав с ручкой, я распахнул дверцу и почти вылетел из автомобиля, чуть не оставив один ботинок внутри, который, зацепившись за что-то никак не желал выбираться наружу. С силой вырвав его, отшатнулся от своей колымаги, всё глядя через открытую дверь на пустое сиденье рядом с водительским. Всё ещё пустое.
     «О, боже, почему я? Я же бросил пить четыре месяца назад! Зачем мне это? Что я такого сделал? Я же бросил... я же бросил!!..»
     Безумные мысли, метавшиеся в голове, затуманивали разум, мешая что-либо понять. Вишнёвый цвет моей «шестёрки» расплывался в бесформенные образования из-за накативших вдруг слёз. И это состояние жутко напоминало то время, когда я начал пить. С женой мы только сошлись, да ещё-то и женаты не были, но уже тогда начал пить. Семь месяцев в забытьи из запоя в запой. А она терпела. Не знаю почему. Быть может, любила. Видимо это и спасло, потому что завязал со спиртным также резко как и начал пить. Просто оборвалось и всё.
     И после этого мы со Светой решили пожениться, переехали сюда, в Тихий Плёс, купив небольшой домик. Работу я нашёл в соседнем городишке Пустовой. Смешное название. Мы всегда над ним смеялись. Пятнадцать километров - и на работе. Ещё пятнадцать - и дома. Так и болтался эти четыре месяца. До сегодняшнего дня. Без алкоголя. И никаких галлюцинаций. За исключением этого утра.
     «О, боже, за что?»
     Я открыл глаза и обнаружил себя сидящим на асфальте, мерно покачивающимся вперёд-назад.
     «Нет, это всё-таки из-за недосыпания. Я просто не выспался - вот и всё. В этом всё объяснение. Но всё было так реально!.. Нет! Не было никакого мальчонки, не было этих чёрных глазищ с пронзительными белыми зрачками - ничего не было. Должно быть, я на мгновение заснул за рулём. И действительно, чего это я? Просто очень хочется спать... Ночка сегодня выдалась отвратительная, а день обещает быть ещё хуже... Нечего раскисать. До дома - и в постель. Спать и ещё раз спать.»
     Поднявшись с асфальта, я всё же с некоторой опаской заковылял к автомобилю, широко распахнутой дверцей приглашавшему сесть за руль.
     Не успел и подойти к нему, как мерзкий холодный пот прошиб меня до самых костей. Рубашка прилипла к спине и оттого стало ещё противнее.
     Неровные буквы появлялись на задней дверце «шестёрки». Как будто чья-то неопытная рука старательно, но быстро водила ржавым гвоздём по металлу, вырисовывая крупные нестройные закорючки. Тёмно-красная стружка соскабливаемой краски опадала и безжизненно повисала на двери.
     «СЕГОДНЯ... - скрип металла нарушал тишину, в которой до этого я слышал лишь своё учащённое сердцебиение - ...БУДЕТ...»
     «...туман» - окончание этой фразы уже металось у меня в голове, пульсируя как кровь, бьющая фонтаном из разорванной артерии.
     Невидимая детская рука завершила агонию моих мыслей именно так, как я и предполагал. Словом ТУМАН.
     «Нереально. - Глаза медленно закрылись. - Это совсем нереально. Этого просто не может быть. Этого и нет вовсе. Я успокоюсь и всё пройдёт. Исчезнет также как и появилось... Всё... Я почти спокоен. Немного переутомился, но спокоен. Абсолютно спокоен.»
     Обратив лицо к небу, я старался привести дыхание в норму долгими глубокими вдохами. Примерно через минуту открыл глаза и посмотрел на дверцу. Абсолютно чистая, ни царапинки. Даже провёл по ней рукой, чтобы удостовериться в том, что глаза не обманывают. Последний раз глубоко вдохнул и сел за руль.
     «И много ли мне нужно, чтобы прийти в себя?»
     «Нет, не пью. Не сломаюсь. Ни за что... Ну, если только совсем немного. Чуть-чуть. Она и не заметит.»
     «Нет. Так справлюсь. Всё.»
     Мысли так и носились в затуманенном, уставшем мозгу.
     «Каждый сходит с ума по-своему. Какая замечательная фраза. Прямо про меня.»
     Мотор послушно заурчал, и машина медленно покатила вперёд.

     Меня разбудил телефонный звонок. Ужасный звук, спросонья выворачивающий наизнанку.
     Нащупав часы, я поднял их так, чтобы был виден циферблат и от души выругался: первый час. Дня, естественно. Зверски хотелось спать, а потому к телефону не пошёл и лишь натянул одеяло на голову, усиленно пытаясь не замечать надоедливую трель, всё больше возвращавшую к реальности. Но это было невозможно.
     Аппарат как-будто закоротило и теперь он звонил короткими очередями.
     Я вспомнил всех чертей пока добирался до этой адской штуковины, чтобы высказать звонящему всё, что я о нём думаю кто бы там ни был.
     Прежде чем рука дотянулась до трубки, телефон умолк.
     Следующий же рывок лишил его кабеля.
     «Звони-звони, всегда рад поболтать».
     Дойдя обратно до койки, рухнул в неё и как будто провалился в темноту.

     Очнулся уже в пять вечера. Голова трещала от кошмаров, что снились пока я спал. Что-то про мертвецов и прочую лабудень. Стандартный набор для ужастика, только если б я там не участвовал. Ладно, плевать. Всего лишь сон. А через два часа снова на работу.
     «Светка ещё не пришла. Даже странно. Хоть бы позвонила... Тьфу ты! Я же шнур из телефона вытащил.»
     Собрался с силами, встал и направился к аппарату.
     Провод оказался на месте.
     Я перепроверил. Так и есть, торчит где ему и положено - в гнезде на задней панели корпуса.
     «Может, я вилку из розетки просто вынул?» - Нет, и она на месте.
     «Странно. Может приснилось? Или Светик приходила пока я спал и опять куда-нибудь умотала? К какой-нибудь новой подружке? Хоть бы записку оставила.»
     «День явно не удался. Телефон этот, да и утром... утром что-то было... не помню уже. Тем лучше. Может быть...»
     На кухне, естественно, никакой записки я не нашёл.

     Два часа прошли незаметно.
     Пора было ехать.
     Чёрт, если б вы знали как меня достают эти ночные смены! Никакой жизни - сплошная каторга. Одна надежда была перевод. Через пару месяцев вроде как обещали более удобный график работы. Но всё же это было лучше, чем безработица и жалкое существование на полуставочную зарплату Светки в местном детском саду. Ей там, впрочем, тоже не сахар. Может, и похлеще чем мне приходится. Только не говорит об этом.
     «Ладно, прорвёмся. Чего бы это ни стоило.»
     Охваченный мыслями о нашем с ней будущем, я молча собрался и вышел на крыльцо. Дверь закрыл на два оборота ключа.
     Перед уходом быстро набросал записку для жены и положил её на кухонном столе, придавив пустой солонкой.
     Половина солнечного диска скрылась за крышей соседнего дома. В воздухе несло гарью. Ни пения птиц, ни шума листвы - затишье как перед бурей. Внезапно за спиной раздалась приглушённая трель. Из глубины дома ко мне взывал телефон. Такой настойчивый и настораживающий в тишине звонок.
     Мысль о том, что это могла быть Света, заставила меня выудить из кармана ключи и открыть дверь. На полпути к телефону, звонящий повесил трубку. Аппарат умолк. Чертыхнувшись, я направился к выходу, и только хотел захлопнуть дверь, как телефон ожил вновь. В три прыжка я оказался возле него, даже не позаботившись о том, чтобы закрыть входную дверь.
     - Алло! - В ответ лишь тишина и отдалённое потрескивание как от электрических разрядов.
     - Ну говорите же, я слушаю! - Связь не обрывалась, не было слышно гудков, а на том конце провода кто-то был, и он меня слушал. Я не слышал его дыхания, но чувствовал, что там кто-то есть.
     Я медленно нажал на рычаг и в трубке пошёл длинный гудок. Так же медленно положил её на место.
     «Розыгрыш? - Вряд ли. Мы тут почти никого не знаем. Светка тоже так не шутит. Она вообще редко шутит. Вероятно, просто сбои на станции - отсюда и щелчки.»
     В это хотелось верить, но что-то не слишком верилось.
     Я мельком посмотрел на часы.
     «Опа! Я уже десять минут как по трассе должен ехать. Так недолго и опоздать.»
     Схватив ключи с тумбы, куда я кинул их, вбежав в комнату, я быстро вышел и закрыл за собой дверь, повернув ключ в замке на два оборота. Машина стояла во дворе перед окнами. Мотор взревел, и облако пыли осталось на том месте, где только что стоял мой автомобиль.
     Внутри дома опять разрывался телефонный аппарат, наполняя пустые комнаты отзвуками оглушающей трели. Но я его уже не слышал.

     Я уже мчался по дороге в сторону Пустовоя.
     Запах гари всё усиливался. И причина того мне уже стала ясна. Впереди справа от дороги горело поле. Сплошное поле огня и белого дыма. Лёгкий ветерок сносил его на трассу. Солнце ещё до конца не село и в предзакатном свете дымовая завеса выглядела сплошной белой стеной, которая угрожающе быстро приближалась.
     На подходе к ней я закрыл окна, сбавил скорость и включил фары, чтобы встречный транспорт мог меня видеть. Длинные подвижные конусы света выстрелили вперёд. Я почувствовал себя рулевым батискафа, плывущего в разбавленном водой молоке.
     Белые клубы дыма переваливались по капоту, исчезали под колёсами автомобиля, ручьями стекали по заднему стеклу. Свет фар вырывал всё новые и новые волны похожего на вату дыма. Дорога была видна лишь на три метра вперёд - не больше. Справа виднелась чёрная выгоревшая земля и где-то дальше слабые еле различимые оранжевые сполохи пламени.
     «Хорошая, наверное, была сигаретка.»
     Какой-нибудь толстобрюх на новенькой иномарке постарался, вдоволь насладившись своей не дешёвой дымящейся соской, не докурив до конца, отправил её щелчком своих пухлых пальцев в красивый и недолгий полёт в сухую траву. Вот вам и результат.
     «Идиоты. Для этих целей и придуманы пепельницы.»
     Вдруг впереди что-то мелькнуло. Какая-то вспышка. Фары другого автомобиля? Нет, тут что-то другое.
     Вслед за этим из облака дыма как из тумана выплыла тёмная громада. Я резко крутанул руль вправо, уйдя от столкновения, и остановился. Фура. Задние габаритные огни её призрачно светили сквозь дымку.
     Ветер, казалось совсем стих. Дым стал ещё гуще и непроглядней.
     Моя машина стояла передними колёсами на выжженой земле, а задними - на асфальте. Со всех сторон, пожирая иссохшую траву, бушевало пламя, так что объехать тут грузовик было нельзя.
     «Вот ведь как повезло, придётся идти смотреть что там у него стряслось!» - промелькнула мысль, и, который раз за день, помянул чёрта.
     На заднем сиденьи ещё с прошлой недели валялась пластиковая бутылка, и, по-моему, в ней должна была остаться вода. Так и есть. На полу я нашёл бутылку. Она закатилась под кресло. Перед тем, как покинуть салон, я намочил свой носовой платок и приложил его к лицу.
     Снаружи дым оказался не таким уж непроглядным.
     «Жаль, что фонарик дома оставил»
     Я подошёл к фуре и посмотрел на номер.
     «Эк тебя занесло! Не меньше тысячи километров проехал, чтоб до сюда добраться!»
     Дальше двинулся вдоль прицепа с левой стороны - здесь было меньше дыма. Тут же, как будто специально для меня, подул ветерок. Не сильный, но его хватило, чтобы немного разогнать завесу. Грузовик уходил всё влево. Вот уже пересёк сплошную разделительную линию, оказавшись на встречной. Здесь, в принципе, можно было проехать, но об этом я уже не думал. Впереди было ещё что-то.
     Искорёженная груда металла показалась под практически неповреждённой кабиной шеститонного монстра, оказавшимся "МАЗом". Что же торчало из-под него установить уже было невозможно.
     Под ногами приятно хрустели осколки битых стёкол. Из водительского окна "МАЗа" безжизненно свисала рука, ещё полчаса назад лихо крутившая баранку этого великана. Из разбитого лобового стекла виднелась голова. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: водитель мёртв. Вниз по синему металлу кабины игриво сбегали струйки тёмно-красной крови, стекая на подмятую гору железа, некогда бывшей автомобилем.
     По асфальту растекалась лужа жидкости, похожей на воду (может, это вода и была) с бордовыми разводами - словно неумелый ребёнок акварелью рисовал на мокрой бумаге. Только это была не акварель, а всё та же кровь.
     Водитель и пассажир легковушки, сидевшие спереди сейчас представляли сплошное месиво мяса, железа, стекла и костей. Лужа, вытекающая из-под их машины от крови стала совсем чёрной. Меня начало мутить. Ко вкусу горького дыма прибавился металлический запах крови, палёной резины и протёкшего бензина. Если бы ветер принёс сюда хоть обрывок горящей газеты или уголёк - всё влетело бы на воздух в ту же минуту.
     Я хотел отнять от лица платок, но это ещё больше бы усугубило моё состояние. Я немного пришёл в себя.
     На заднем сиденьи лежала детская нога. Я стоял и тупо смотрел на неё, не в силах подойти ближе. Я видел только мягкое порванное сиденье с выбившимся из-под обивки поролоном и эту маленькую, крохотную ногу, обутую в миниатюрную сандалету на белоснежный носочек. Больше ничего.
     Ветер вновь улёгся. Воздух наполнился трещанием горящей травы.
     Я заглянул под изуродованную крышу автомобиля. В салоне лежал ребёнок. Мальчик лет пяти-шести со светлыми коротко остриженными волосами. Одна его нога была зажата между задним и передним сиденьями. Он лежал - будто спал: безмятежно и, казалось, позови его - и он тут же проснётся. Но грудь его не поднималась. Он не дышал.
     Почему-то вспомнилось детство: друзья, родители, старый дворик и что-то, что тут же забылось... Мне было знакомо это чувство. Дежа вю.
     Нет. Нет!
     О, боже, почему я?
     Зачем мне это?
     Что я такого сделал?
     В голову ударила какая-то тяжесть. На резиновых ногах я повернулся и уставился в серый асфальт. Перед глазами бешено вращались разноцветные круги то исчезая, то появляясь вновь.
     Когда я поднял взгляд, мои глаза расширились до невообразимых пределов. Сердце заколотилось как паровой молот, вены на висках вздулись. В десятке метров от асфальта стоял вяз.
     «Именно здесь я его и подобрал.»
     Услужливая память сразу выдала картинку (и только теперь): маленький мальчик с поднятой рукой встречает меня. Именно встречает. Меня и только меня. На этой дороге в тот ранний час больше никого не было. И это не случайность. И не сон. Это было. Действительно было.
     Мне показалось, что волосы на спине зашевелились. Я нервно поёжился.
     Я об этом забыл. Почему? Помнил же, что что-то забыл, но списал на кошмар.
     Он меня хотел предупредить.
     ЗВОНОК.
     Если бы не звонок, то это мог бы быть я. Вместо грузовика.
     Вместо него был бы я. В этом теперь я точно уверен.
     Если бы звонок не задержал меня дома ещё минут на пять-десять, то я бы успел обогнать эту чёртову фуру. Но я опоздал...
     Звонок спас мне жизнь.
     От нереальности мыслей, и в то же время от их логичности меня бросило в дрожь. Головная боль вернулась.
     Мокрый платок, хоть и горячий от дыхания, освежил лицо и вернул рассудок.
     Он спас меня, но сам не спасся.
     Я сделал шаг в сторону и упал на колени. Из открытого рта раздался смех. Безумный смех, переходящий в рыдания. Так я просидел довольно долго. Всё смеялся и плакал. Больше всего мне было жаль мальчика и себя. Да, именно себя. А ещё почему-то Светку.
     Налетевший ветер подхватывал стенания безумца и уносил в степь. Через платок я уже не дышал, а просто вытирал им слёзы.
     «Всё-таки малец оказался прав: сегодня шикарный, как он выразился, "туман".»
     И рассмеялся ещё громче.

     Из последних обрывков дыма вынырнула оранжевая "ГАЗель", но мне было уже совершенно всё равно кто ещё присоединится к нашей компании. Я встал и раскрыл руки для объятий, встречая этот грузовичок как дорогого гостя.
     Водитель поздно заметил меня, но я видел его сначала озабоченное, а потом перекошенное от страха лицо. Он смотрел не на груду металла, что была когда-то двумя автомобилями (впрочем, один из них пока им и оставался), - он смотрел на меня, а я на него. И он видел тупую радость в моих безумных глазах, а я в его глазах видел только ужас.
     «Да ты не бойся, у нас всё в порядке - сейчас сам увидишь.»
     Когда он остановился, руки его не выпускали клаксон, а нога, давившая на тормоз так и оставалась на педали, утопленной в пол. Рот его был открыт, но ни звука не вырвалось, пока он так сидел. Он просто сидел и смотрел на платок, прилипший к ветровому стеклу.

     Солнце уже практически скрылось за горизонтом, когда в степи три раза полыхнуло оранжевое зарево.
     Позже нашли четыре полностью выгоревших остова от автомобилей и обуглившийся вяз.